Книга На задворках вечности. Часть II. В шаге от бездны - Галина Раздельная

Главнокомандующий намеревался продолжить разговор, перерастающий в допрос, но Иллария опередила его.

– В последнюю эвакуацию, в тот самый момент, когда портал за нами закроется, я, как и уговаривались на совете, открою места нахождения всех остальных гражданских флотов.

Сказав это, она подала знак Бэару, и оба тут же скрылись в толпе.

Сварог стоял как ужаленный, лишь отчасти догадываясь, что Хранитель применила против него телекинез, заставив остаться. Сам Главнокомандующий был неплохо обучен премудростям Сеннаарского братства. До истинного мастерства ему, конечно, было далеко, но строить блоки, читать мысли, понимать, что на него влияют, ощущать и отстраняться от этого влияния, отражать некоторые сильные удары, концентрироваться и даже левитировать небольшие предметы он мог. Но вот справиться с Хранителем Главной сокровищницы и, тем более, Верховным Хранителем – это вряд ли.

Недовольно обернувшись к Хорсу, Сварог понял, что товарищ вовсе ничего не заметил. Адмирал умел ещё меньше него и не почувствовал вмешательства Илларии.

– Доведут они меня, – вяло повторил Сварог, повернув обратно в зал. – Помяни моё слово.

Странствующее соединение планет стремительно менялось на глазах, обрастая зонами кричащих контрастов. Одни зоны перевоплощались в удивительные красивые места, где жизнь била ключом, другие, напротив – по-своему отмирали, темнели, не пропускали в себя подлинный свет, и жизнь в них также отмирала или темнела, приобретая ещё более парадоксальное обличье. Подобным образом на планеты воздействовали Архонты и другие первородные расы. Если влияние двух живших тут исполинов не столь очевидно обогащало или убивало планеты, то побочное влияние уже более сотни Архонтов превратило соединение в кипящий котелок.

Навряд ли титанам было дело до того, что происходит у них под носом. Закономерно, если они и вовсе не обращали внимания на перемены в энергетическом поле планет и ускорившиеся в разы процессы на них. Собравшись в пещере Валлиэна, исполины отстранились от всех, но это не препятствовало кипящей в них силе вздыбливать планеты. В зависимости от того, какого окраса энергия осыпалась на том или ином участке, разнился и результат. Чаще он становился отрицательным – негативной энергии в Архонтах, Элементалях, Малахах и Ха́ос, судя по возросшим уродствам системы, оказалось предостаточно и значительно больше положительной.

Место, где ещё до недавнего прихода первых рас Вселенных находились друзья Кали и она сама, подверглось влиянию именно отрицательной энергии. Оно и до этого не лучилось радушием приятных оттенков и пейзажей. Теперь же соседство Архонтов сделало из него чёрный пустырь, а всякое живое существо, обитавшее здесь, перевоплотилось в самый худший сценарий своей эволюции. Несмотря на примитивность этих существ, после изменений они добавили в свой арсенал не только опасный внешний вид. Нитуру и Анубису приходилось постоянно озираться, отбивая их подлые, выжидающие нападения. Плотный, энергетически отравленный воздух пустыря сковывал их возможности. Анубис утратил контроль над внешностью и постоянно принимал облик ближайших к ним существ. Нитур едва держался, чтобы не поддаться своим же чарам сна, а Летта практически лишилась контакта со временем, замедляя его всё меньше и меньше. Из-за этого друзья хотели увести её в зоны с положительными переменами, но Мойра не позволила к себе даже прикоснуться, пояснив, что и малейший шаг будет стоить ей разрыва, и после она уже не сможет вновь подчинить время. Так что всем четверым ничего не оставалось, кроме как задержаться на пустыре.

Небольшим лагерем они столпились вокруг Мойры, только Кали находилась немного в стороне. На удивление, она не болела переменами планет подобно остальным. Ничто на чёрном пустыре не доставляло ей дискомфорта: инородная энергетика не давила на сознание, изменившиеся злобные твари её обходили, мысли оставались чистыми, душа – необременённой, и даже притяжение её солнца словно затихало здесь. О своём состоянии она умолчала, но её взъерошенные друзья были полностью поглощены угрозами системы и не могли заметить непроизошедших перемен в Кали. Сама она догадывалась, что за подобным везением стоял Валлиэн, и это он оберегал её от аномалий, хоть девушка и не чувствовала его защиты.

Предложение Великого Архонта, сделанное им подле его пещеры, разводило Кали в две противоположные стороны. Возможность позаимствовать чужую энергию и взломать с её помощью носитель являлась очень заманчивой, и этого девушка не отрицала. Предложение сверлило её мысли. Но и чаша сомнения неизменно тянула её решимость вниз, уводя от согласия. Едва Кали думала, что согласна, как это сомнение опять останавливало её, будто не её мысли, а именно тяжесть осколка удерживала девушку на пустыре и не давала отправиться к пещере Архонта.

Пока её верные спутники валились от усталости, Кали, не прекращая, вертела в руках осколок. Камень молчал, как и молчал практически всё время до этого. Неровный и грубо вытесанный, он мало чем походил на прежний носитель. Девушка помнила наизусть все его шероховатости, каждую грубую впадинку или острый выступ, все те внешние и внутренние грани, что уже были ей доступны. Но как бы она ни взывала к камню, тот не пускал её дальше. Носитель продолжал молчать, не реагируя на энергетические импульсы девушки. Отчасти он сделался ещё более грубым. Кали аккуратно переворачивала кристалл, а тот всё равно умудрялся царапать ей кожу. Неизвестно откуда взявшийся жар до покраснения обдавал энергией руки девушки. И чем дольше Кали всматривалась вовнутрь носителя, тем больше понимала – камень ей противится. Трогать его становилось невыносимо, тяжесть кристалла росла.

Такое поведение носителя озадачивало девушку. Более она не являлась его владелицей. Камень принадлежал Хранителю и в любой момент мог вернуться к нему. Кали знала, что не остановит его и не справится с кристаллом без обещанной энергии Архонтов. Если и дальше пытаться заглянуть за черту только своими силами, он попросту исчезнет, сбежит в другие руки. Однако ей не хотелось выдирать ответы насильно. Оттого Кали просила носитель о помощи, об одном единственном решении. Но в ответ кристалл лишь активнее ощетинивался, тяжелел и пылал жаром.

Тёмный пустырь угнетал и уродовал всё, до чего дотягивались его щупальца. Свет отдалённой системы двойных звезд едва добирался сюда. Неприветливая ночь окутывала лагерь, придавая бродящим здесь теням устрашающие геометрические формы. Что-то подобное происходило и с кристаллом. Никогда не менявший окрас, он, неожиданно, ещё более потускнел, становясь непрозрачным, как уголь с пурпурно-синим отливом. И дело было не в освещении. Темнота не могла скрыть от Кали цвет камня, ведь видеть она могла не только с помощью глаз. Носитель действительно быстро преображался.

Возможно, это послужило бы причиной для отказа. Какая-то часть разума Кали понимала, что нельзя трогать ещё не открывшиеся грани носителя. Всё должно идти своим чередом, без вмешательства, и девушка даже начала обдумывать, что ей следует сделать по возращении в свою систему. Под влиянием бунтующего осколка она соглашалась с приходящими на ум решениями, и таковых было не много: убить Хранителя Дильмуна, убить Эн-уру-гала и затем, когда осколок лишится нынешнего и будущего владельца, выбросить его в первом попавшемся мире. После этого Тёмный Кочевник его уже не найдёт. У него попросту не останется способов разыскать кристалл.